Способность российского населения традиционно жить в нищете, но чувствовать себя «великими», делают политику сдерживания в ее настоящей мягкой форме непродуктивной
Каков человек, таково и общество.
Звериная сущность человека играет в нем неожиданными уловками базовых инстинктов. И с этим ничего не поделаешь — такова человеческая природа. Вместе с тем, человек является зверем социальным, что накладывает определенные ограничения на его главную сущность. В этом балансе звериного и общественного возникают, формируются, развиваются, а затем, за ненадобностью, и исчезают те или иные социальные институты, как одновременно и представление человека о справедливости, чести, порядочности и других нравственных принципах. Общество формирует правила общежития своих членов, следит за их соблюдением, наказывает или морально осуждает нарушителей. Так складываются правовая и общественная база, на которых держится развитие общества.
Нечто подобное происходило и во внешней сфере, когда народы постепенно начали определять правила своего общежития друг с другом. Обычное право со временем превращалось в международное, охватывая все новые и новые сферы совместной деятельности. Это имело большое практическое содержание — так было гораздо легче понимать пределы собственного маневра, не нарушая прав других.
Но и звериное начало при этом никуда не делось. Впоследствии ему нашли идеологическую обертку в виде концепции «национальных интересов», которая, когда надо, выполняла роль адвоката хищнических действий. Войны в истории человечества были и, собственно, остаются проявлениями этой звериности. Теперь, правда, они еще тщательнее заворачиваются в пелену цинизма, лжи и беспринципности. Человечество научилось мимикрировать, при этом обмельчав в идеях и маргинализуировавшись в идеалах. Продажность всего стала нормой. К сожалению, теперь мораль мира выглядит именно так.
Народы, как и люди, имеют характер
Звучит, может, несколько неожиданно, но похоже на то, что так и есть. Когда-то нас учили, что всем управляют классы. Теперь мы знаем, что за все отвечают география, история и культура. Именно они в своей совокупности формируют психотип населения, впоследствии определяющий характер народа. Начиналось, конечно, с географии: место, выбранное тем или иным народом для своего проживания, определяло не только его мировосприятие, но и способ существования. Разве можно сравнить психотипы людей, которые, не особо напрягаясь, могли обеспечить себя пищей и не тратить много (или вообще) энергии для того, чтобы иметь тепло, с теми, для кого преодоление было главной целью и одновременно вызовом для самого существования.
Историческое развитие и культура также существенно повлияли на бытие народов, особенно за последнее столетие — из-за перехода мировой цивилизации в стадию глобализирующегося и фактически общего, очень взаимосвязанного развития — оставив между тем исключения из этого правила.
С точки зрения географического расположения, украинцам повезло: они оказались между двумя экстримами: холодным диким Севером и жарким медленным Югом. Но с соседством с другими этносами сложилось не так удачно.
Финно-угорские племена и народности Залесья не представляли бы для русов, то есть праукраинцев, серьезной угрозы из-за своей социальной неразвитости, если бы не творение одного исторического феномена. Оно соединило в себе не только их отсталость, но и монгольскую агрессивность и иерархичность вместе с истинно русской образованностью и христианской верой. Последняя, собственно, только накрыла его пеленой европейской цивилизованности, но никоим образом не изменила сути.
Тогдашнее социально-экономическое положение финно-угорских племен, проживавших на территории будущей Московии, не было чем-то уникальным для населения Севера. В таких же условиях жили и другие племена, например, Балтии или Скандинавии. Но в случае наших непосредственных соседей, ужасное историческое клеймо наложила возрастающая вассальная зависимость от, пожалуй, в то время жесточайшей вертикально построенной и централизованной системы управления, которой была Золотая Орда.
Местное население Залесья четко поняло и запечатлело в своей генетической памяти: есть властитель и есть раб, слово первого — закон, функция второго — покорность, власть является сакральной, ее надо бояться и уважать.
Суровые географические условия сделали кочевым не только способ его существования, но и мышления. Постоянное передвижение в поисках новых земель для обеспечения жизни, наплевательское отношение к приобретенногому (все равно же временное), устоявшееся мнение о завоевании чужого как нормы выплавились в дух завоевательства, превосходства, презрения к другим народам. Последние рассматривались лишь как объект очередных посягательств.
Христианская религия, на европейских просторах игравшая в те времена роль мощного катализатора просвещения, на Залесье трансформировалась в инструмент догматичности, пещерного мракобесия и, что наиболее важно — тотального недоверия ко всему иностранному. Не открыться миру, а спрятаться от него, не делиться с ним, а украсть у него, чтобы потом против него же и использовать, видеть во всем иностранно коварство и злой умысел — все это сформировало у тамошнего населения особый психотип «обособленности», «инаковости», подозрительности.
Не стоит забывать и об экономическом аспекте формирования Залесско-московской ментальности. Позже ученые назовут его «азиатским способом производства». Формулу «деньги-товар-прибыль», привычную для европейских предпринимателей, в Московии существенно изменили: «товаром» стала власть. Близость к власти, а лучше — пребывание во власти, было самым прибыльным бизнесом, несмотря на ордынскую, то есть абсолютно неконкурентную систему управления. Отсюда и тотальная коррупция, которая пронизала все общество от высших ступеней до самых низов.
В итоге в XVI—XVII веках сформировалась и вышло на международную арену государство, для которого уважение к правам человека было нонсенсом, окружающий мир — угрозой, а агрессия и коррупция — нормой.
Если в Европе со временем начнет формироваться общество граждан, имеющих право на собственное мнение, то в Московии историческое развитие создаст общество рабов и холопов, которые имеют право лишь на покорность и унижения.
К сожалению, такой страной-монстром Московия — в нынешнем названии «Российская Федерация» — остается до сих пор.
Сказав это, должны одновременно признать, что свой вклад в формирование этой кровожадной твари сделали и (пра) украинцы, которые принесли в Залесье свои знания, опыт и веру, и не чурались затем быть близкими к царей и цариц, забывая о судьбе своей родины.
Так же отметим, что и другие страны-империи на определенных этапах своего развития тоже были далеки от идеалов гуманизма. И в их случае должным образом сработали история и культура, которые помогли преодолеть естественную агрессивность, хищничество и имперскость. Такая эволюция впоследствии превратила их в цивилизованные демократические страны.
В случае с Россией факторы истории, и особенно культуры, не сработали. Российская ментальность осталась без изменений, несмотря на отдельные достижения в сфере культуры, которые часто, кстати, были присвоены или просто украдены у других народов и объявлены своими.
Благодаря этой физической и ментальной «обособленности» Московии от остальной Европы в течение многих веков у ее жителей складывался весьма специфический психотип, тяготевший значительно больше к азиатскому типу мышления и поведения, очень отличаясь от европейского. Состоялась своеобразная консервация устаревших представлений о мире и его развитии. Особенно сильно эту «консерву» запаяли в период большевистско-советского периода, когда из сознания людей пытались окончательно стереть остатки цивилизованности, создавая homo sovieticus — человека советского.
Поэтому то, что имеем сегодня, не является чем-то чрезвычайным. Потому нынешняя Россия — это продукт всего ее предшествующего развития в его наиболее неприглядном виде. Она является зловещим и опасным феноменом современной истории.
Украинский контекст
А что вокруг? А вокруг — театр, в котором много актеров. Но нас интересуют только два — украинский и западный. К сожалению, по большому счету, каждый из них играет почти одного и того же героя, главными чертами которого являются коррумпированность, приспособленчество, страх, безынициативность, нежелание увидеть свою перспективу.
Начнем с украинского. Можно, конечно, утверждать, что только во времена президентства Петра Порошенко о России начали говорить правду. Автор этих строк об этой правде говорил еще в середине нулевых, но его тогда не слушали, потому что не верили. Хотя на самом деле просто не хотели слушать. Почему? Потому что почти вся так называемая украинская «элита» активно питалась с «ласковых» и «нежных» московских газовых (и не только) рук. А в середине 90-х даже намекать на что-то негативное в контексте России не разрешалось: «стратегическое партнерство», мол.
Такая «прикормленность» с одной стороны, и отсутствие политической воли у руководства государства предпринимать реальные, а не мнимые шаги противодействия очевидной антиукраинской линии Москвы с другой, воспитали у нашего политического класса умение не видеть очевидного. Собственно это и было воспроизведением уже в как будто новых условиях независимого государства старых традиций верноподданичества, малороссийства и хохляцтва.
Должен с горечью отметить, что для нашего народа на всех этапах его существования — кроме, разве что киево-русского — и на всех социальных уровнях характерным признаком было приспособленчество. История приучила нас выживать при любых условиях и хозяевах. Это имело и положительный эффект: несмотря на исторические испытания украинская нация сохранилась, выжила и заняла свое место среди относительно небольшого количества народов, отстоявших право на независимость.
Но с другой стороны, приспособленчество исказило наш национальный генотип, породило населенияе, которому было безразлично, какому господину служить. Вспомните Шевченково «за шмат гнилої ковбаси…».
Как бы нам не хотелось восхвалять украинское освободительное движение начала ХХ века, наберемся мужества и признаемся: среди политического руководства Центральной Рады, Гетманщины и УНР практически на пальцах можно было пересчитать настоящих государственников, которые видели Украину независимой. Не говоря уже о широких слоях населения, которым, как всегда, было все равно, кто и за что там наверху воюет — лишь бы не трогали.
А где же наше благородство? Где наши Версали, Сан-Суси, Эрмитажи, Вавелеи, в конце концов? Где примеры служения именно своему, украинскому государству, которые трансформировались в борьбу за ее утверждение и сохранение как субъекта межгосударственных отношений? Сколько раз делили Польшу, столько же раз она и возрождалась. Потому что элита и народ понимали ценность своей государственности. А сколько раз за тысячелетнюю историю возрождалась украинская государственность?
Должны с горечью признать: для многих поколений украинский государственность ценностью не была. Значительно больше из них волновались, как комфортнее устроиться при очередном дворе.
Говоря это, никоим образом не хочу умалить героизма многих украинцев, которые часто ценой собственной жизни боролись и борются сегодня нашу свободу.
Казалось бы, с восстановлением такой желанной независимости наша «элита» должна была быстро измениться. Но, к сожалению, она оказалась очень глубоко инфицированной бациллой второсортности и неполноценности. Тем более, когда ее представители теперь уже очень массово и персонально стали корупционнозависимы от Москвы.
Среди прочего, следствием увеличения и без того немалой соглашательской прослойки населения (именно населения, а не граждан, поскольку последние думают, население только ждет хлеб и зрелища), жившего и продолжающего жить по формуле «а какая разница?», когда речь идет о языке, культуре, истории, религии даже после того, как Россия начала против нас очередную войну.
50% населения Украины положительно относятся к России. Самые прибыльные поезда Укрзализныци — «Киев-Москва» и «Львов-Москва». Почти 20% голосует — и это без оккупированного Донбасса и Крыма — за пророссийских холуев и шутов. Более половины украинцев — за прекращение войны на условиях агрессора, а затем готовы капитулировать. Есть тотально дезориентированное население. Даже война не повернула наши мозги в правильном направлении.
Такая ситуация, на мой взгляд, демонстрирует провальность политики всей предыдущей власти в Украине и, к сожалению, дает новый шанс России. Москва продолжает делать, что хочет, а мы продолжаем позволять ей это.
Три последние десятилетия Украина ищет свой путь, но пока его не находит. И вопрос здесь даже не в том, куда идти: курс на ЕС и НАТО определены. Вопрос, кем идти: населением без парусов и руля, или уверенной в себе нацией, понимающей собственную перспективу.
Успешной украинская внешняя политика — и «российская политика» как ее важная часть — станет тогда, когда мы станем консолидированными, объединенными, самодостаточными. Только при таких обстоятельствах исчезнет унизительное внешнеполитическое рвение, которое особенно позорно в отношении Москвы.
Возможно ли такое? Да, но это потребует глубокого перезагрузки сознания людей, формирования реальной украинской элиты, а не огромного количества «патриотов», которые легко продаются налево и направо. Это потребует появления истинных общественных маяков и качественных параметров социального развития, за которые украинцы будут готовы бороться.
Прежде всего нам нужно достичь уровня, когда общество могло бы без вмешательства власти самостоятельно и быстро убедиться, что Россия ни в коем случае не пример для подражания, и только производит постоянный негатив и угрозу для Украины. Впрочем, это лишь тогда превратится в стойкое убеждение, когда будет базироваться на искренности власти в ее намерениях работать ради украинского государства и его граждан.
Итак, «российская политика» Украины, по моему мнению, на нынешнем этапе должна:
1. Четко и недвусмысленно признать, что отношения с Россией на равноправных началах невозможны из-за традиционной имперской сущности последней. Основополагающая цель России заключается в нейтрализации и уничтожении Украины как нежелательного положительного примера социального развития для собственного населения. Угроза успешной Украины для московского режима очень реальна, так как по их логике, «мы — один народ».
2. Свести к минимуму все имеющееся экономическое взаимодействие со страной-агрессором, что на самом деле лишь дезориентирует украинское общество. Принцип «днем воюем, ночью торгуем» неприемлем. Из Украины должен быть выведен весь российский бизнес и капитал: прямой и под прикрытием. Любая экономическая, не говоря уже о военно-технической, зависимость от России должна быть как можно быстрее преодолена. Это поможет также уменьшить уровень коррупции, которую Россия со своими товарами на протяжении почти 30 лет беспрепятственно экспортировала в Украину.
3. Сформировать и реализовать украиноцентричную гуманитарную политику, предусматривающую, с одной стороны, создание непроходимой стены для российской идеологической отравы, и с другой — наполнение отечественного информационного, культурного, художественного и иного продукта как украинский формой, так и украинским содержанием. Следует наконец начать системно и убедительно говорить своему народу правду о России и формировать к ней соответствующее отношение.
4. Безотлагательно существенно уменьшить, а в ближайшей перспективе и полностью ликвидировать влияние пятой колонны России в Украине во всех сферах общественной жизни. Это должно предусматривать проведение быстрых и жестких мер, даже несмотря на возможную негативную реакцию Запада.
5. Для каждого западного государства-партнера разработать и реализовать программу обеспечения Украины безусловной поддержкой и усиления международной санкционной политики в отношении России. Организация сдерживания и усиления давления на Россию должна стать одним из главных направлений внешней и «российской политики» Украины.
6. В краткосрочной перспективе обеспечить безусловное обретениея Украиной членства в НАТО, а в среднесрочной — в ЕС. Только участие в этих объединениях демократических государств будет гарантией стабильного независимого развития Украины в будущем.
Реализация этих задач возможна при условии, что новая власть продемонстрирует прозрачность, ответственность и преданность принципам цивилизованного управления. Однако, и это главное, также тогда, когда реальными шагами покажет, что она является властью украинской.
Сохранять «канал связи» с Россией?
Что является характерным признаком другого, западного актера, то есть «российской политики» Запада? Как по мне, попытки усидеть на двух стульях: политически осуждать Россию за нарушение международного права, но продолжать экономическое сотрудничество для получения стабильных доходов.
С сожалением приходится констатировать, что коллективный Запад больше не является единым. Трещины пролегли как внутри Евросоюза, так и между ЕС и США. Не будем сейчас о том, почему так произошло и какова в этом роль самой России. Отмечу лишь, что нынешнюю ситуацию она активно использует в собственных интересах.
Добавьте к этому успешную политику «скупания» Москвой отдельных представителей политических элит европейских стран, и получите довольно печальную картину общей несостоятельности Запада к решительному сопротивлению российскому наступлению.
Оккупация Крыма и война на Донбассе способствовали тому, что Запад начал просыпаться и уже несколько другими глазами смотреть на Москву. В этом, кстати, главный просчет Путина. Он считал, что как и в случае агрессии России против Грузии в 2008-м, Запад проглотит «украинскаяую пилюлю» и быстро вернется к формуле «бизнес как обычно». Не случилось, но и Путин не может уступить, потому что собственноручно загнал себя в тупик.
Возникает стратегическая патовая ситуация, которую кому-то, когда-то и как-то все равно придется решать.
И коллективный Запад пока под любыми предлогами пытается отодвинуть этот неприятный момент принятия решений на максимально отдаленную перспективу. Ведь так, конечно, легче. Бездействие и отсутствие политической воли поступать согласно принципам, на которых якобы базируется Запад, прикрываются рассуждениями о необходимости поддержания диалога с Россией и нежелательностью провоцировать ее на дальнейшие агрессивные действия.
Адекватная, однако малочисленная группа западных политиков, которые видят реальную угрозу со стороны России, пока не может реально влиять на повестку дня отношений Запад-Россия, хотя и сдерживает сползание местных соглашателей к еще более мягкой политике. Им, к сожалению, не удалось остановить принятие бесстыдного и беспринципного решения о возвращении России в ПАСЕ. За ним стоят даже не деньги: «разбросав» вклад России на других участников, финансовую ситуацию можно было бы легко решить. За этим решением — наивная вера в то, что Россию каким-то образом еще можно изменить и поэтому «канал связи» с ней должен оставаться.
Ответом Кремля стал беспрецедентный по жестокости разгон московской демонстрации 27 июля, хотя люди требовали лишь права зарегистрировать всех желающих принять участие в местных муниципальных выборах.
Является ли политика откровенного умиротворения агрессора банальной политической близорукостью, или очевидной неспособностью оценить степень российской угрозы? Мой ответ: действуют оба фактора. А еще — упорное нежелание думать на перспективу, объявлять «национальными интересами» интересы собственного бизнеса, который по крылатому определению англичанина Томаса Даннинга, процитированного Карлом Марксом в его «Капитале», готов пойти на любые преступления, если уровень доходности достигнет 300%.
Я не утверждаю, что западный бизнес совершает преступления. Нет, он просто научил своих политиков не замечать преступления других, когда ему, бизнесу, это выгодно. Да, это не криминал. Это — моральное злодейство и отступничество от «высоких» принципов, которым они так любят поучать других.
Борьба между нравственностью и обогащением является ключевой тех пор, как появились деньги и частная собственность. К большому сожалению, мораль отступает и проигрывает. Деньги берут верх, хотя за безнравственность политиков человечество в итоге расплачивается миллионами невинных жертв. Имеем сегодня такую же ситуацию. С единственным, правда, отличием в масштабах возможных катастрофических последствий. Они могут стать фатальными для человечества.
Следует, конечно, только приветствовать отдельные целомудренные попытки сдерживания России. Это — правильный шаг. Но он не может быть первым и последним. Способность российского населения традиционно жить в нищете, но чувствовать себя «великими», делают политику сдерживания в ее теперешней мягкой форме непродуктивной. Пассивной позицией Россию не изменишь. Должна быть изменена парадигма действий: Россию следует ставить перед жестким выбором. И не бояться. Только тогда возможны изменения в его поведении.
В этом контексте нельзя не приветствовать выводов голландских дипломатов и военных [1], которые прямо заявляют о том, что «…мышление россиян фундаментально отличается от мышления европейцев. Россияне до сих пор мыслят категориями „сфер влияния“, в то время как европейцы — „права на самоопределение“, а также категориями фундаментальных прав и свобод, и эти взгляды являются взаимоисключающими. Учитывая это, возможность убедить россиян выглядит крайне маловероятной…» и «…важно понимать, что хотя РФ и является частью европейского континента, в то же время россияне — другие. Поведение россиян проистекает из фундаментально другого социокультурного контекста…».
Правильные выводы, но где же соответствующие действия?
Зато, как метко оценивает известная эксперт Лилия Шевцова, Запад «…опасается усиления агрессивности России в случае ее изоляции… ищет новую формулу отношения к России как враждебному субъекту, которого стоит опасаться, которого нужно сдерживать (отсюда укрепление НАТО), но которого не следует провоцировать» [2].
Можем с грустью констатировать: сегодня коллективный Запад все еще не готов к решительным действиям. Ради такого сладкого комфорта и покоя он продолжает прощать России преступления, подрывая основы в том числе и собственной безопасности. Это — очень опасная и близорукая политика.
И как нам жить с этим дальше?
Многие на Западе, и, как ни странно, в Украине наивно верят в то, что со сменой власти в Кремле Россия изменится к лучшему, не отвечая, однако, на вопрос, когда это произойдет и почему.
Подумаем вместе: еще ни один российский правитель не уходил с должности добровольно. Или его заставляли обстоятельства непреодолимой силы, как Николая Второго, или он оставался на троне до последнего дня своей жизни. Потому что власть в России — это все: деньги, безопасность, уважение, ну, а абсолютная власть — это еще и безнаказанность.
Может ли настоящий кремлевский режим, принимая во внимание все совершенные им преступления как внутри России, так и по всему миру, отказаться от своих полномочий? Утвердительный ответ может дать только очень далекий от реалий России неизлечимый западный или зависимый украинский Putinversteher. Очень точно описал это состояние политолог Станислав Бельковский: «Любой авторитарный правитель живет в ситуации, когда невозможно ни уйти, ни остаться» [3].
И представим себе невозможное: под влиянием каких-то экстраординарных обстоятельств власть в Москве все же изменилась. Но изменит ли это что-то в ситуации в России? Мой ответ, вряд ли. Попробую объяснить почему. Любую власть, в том числе российскую, выбирает народ. В странах Запада это демократия, в России — формальность.
Кого может выбрать народ, ностальгирующий по Советскому Союзу и Сталину? Только нового Путина с любой фамилией, неважно какой. Важна лишь «сильная рука». Глубинная проблема России не в Путине, Медведеве или Суркове, а в самом российском обществе — его пещерной агрессивности, неизменном шовинизме и генетически запечатленном рабстве. Как говорил Черномырдин, «какую бы партию не создавали в России — получается КПСС», какая бы власть ни приходила в Кремль — она становится тоталитарной.
Вся история России — яркое тому подтверждение. Даже после развала СССР, когда, казалось, все может пойти другим, демократическим путем, Россия вновь вернулась к тоталитаризму. Кое-кто даже из российских исследователей, видит признаки фашизации России. (Читай Юрия Федорова «Россия между фашизмом и распадом»).
Так почему в случае смены власти там что-то должно кардинально измениться? Разве «русский бунт, бессмысленный и беспощадный»?.
Интересное мнение об обреченности России выразил преподаватель Киево-Могилянской бизнес-школы Валерий Пекар. Россия, пишет он, является континентальной империей, существенно отличающейся от морских. Последние, вроде Британской, могут позволить себе «модернизироваться самостоятельно, удерживая колонии в средневековье. Континентальная же империя вынуждена и тормозить модернизацию, и, тем более, ограждать от нее колонии».
Его вывод звучит фатально: «Россия — типичная континентальная империя, которой для сохранения границ необходимо оставаться домодерной: любая попытка модернизации вызовет коллапс» [4].
Объективная неспособность к модернизации усиливается вполне понятным нежеланием московского режима проводить любые политические изменения. Как метко отмечает американский историк Тимоти Снайдер: «Россия… хочет остановить время. Она смотрит на мир и говорит: окей, будущего не существует. Все, что сейчас есть, наше настоящее — оно навсегда. Нынешние правила игры в государстве и обществе — навсегда, Путин — навсегда…» [5].
Исследователь называет это «политикой возвратности», то есть «постоянными попытками придать политическому процессу форму цикла, при этом коррумпировать политиков, вносить сумятицу в привычные другим культурам ценности… Сегодня Россия всячески пытается укрепить своих граждан во мнении, что это нормально и хорошо, когда ничего не меняется».
Есть ли шанс у страны, которая не развивается, находится под санкциями да еще и не желает меняться, причем демонстративно и сознательно бросая вызов остальным, выжить в современном мире? Мой ответ отрицательный.
И как цивилизованному миру действовать дальше?
Концепции «диалога», «привлечения», «сохранения канала связи» с Россией уже давно не работают: все трезвомыслящие политики давно это осознают. Держаться за это значит повторить ситуацию, когда распад СССР застал Запад настолько неожиданно, что некоторые его лидеры в свое счастье сначала даже не поверили, и в лихорадке пытались как-то адекватно среагировать. Тогда это удалось — Борис Ельцин и его команда видели на Западе если не союзника, то ни противника. Сегодня ситуация принципиально иная: в Кремле мыслят категориями умирающего СССР — Запад или вассал, или враг. Очень выразительно глобальную опасность такого авантюрного мышления описывает в своей недавней статье Андрей Пионтковский [6].
В этих обстоятельствах к будущему неизбежному краху России надо подходить трезво, спокойно и рассудительно. К нему следует заранее готовиться.
Для уха настоящего рядового западного (и не только) политика такие слова звучат как откровенное богохульство. «Но нельзя так говорить о России. Это же просто невозможно, Россия — монолит!».
Автору этих строк приходилось слышать нечто подобное от многих «решительных» политиков в Европе и Америке. Причина проста: благодаря массированной пропаганде последних десятилетий России удалось навязать Западу мнение, что она — неприступная крепость. На самом деле она уже давно таковой не является, а если посмотреть в историю, то и никогда не была. Просто принцип «на авось» часто счастливо срабатывал и помогал Москве в драматических ситуациях.
Единственной силой нынешней России является ее ядерное оружие, которым она продолжает шантажировать мир. Но спровоцировав своим нарушением Договора о ракетах малой и средней дальности новую гонку вооружений, Россия подписала себе приговор: ее немодернизированная экономика такого нового витка просто не выдержит. Сознательно или бессознательно Россия повторяет путь, по которому последние годы своего существования шел СССР.
Поэтому для адекватного, незаангажированного и некоррумпированного политика в Украине или на Западе, который, к тому же, еще не лишен способности думать стратегически, не должен стоять вопрос о том, как помочь агонии России. Вопрос должен стоять иначе: как обезопасить мир от последствий ее неизбежного распада. Он должен быть контролируемым, а каждая его стадия сопровождаться действиями хирургической точности.
Сегодня трудно спрогнозировать, с чего этот распад начнется. Вопрос в другом: как быстро сможет мобилизоваться ничтожно маленькая (пока) действительно демократическая оппозиция, привлекая к акциям гражданского неповиновения такое количество людей, чтобы парализовало Москву. Почему это важно? Потому что давно известно: революции происходят в столицах.
Многие эксперты сходятся во мнении, что прологом к краху режима и потенциального развала страны должна стать потеря управляемости в Москве. Именно тогда наступает время «ч» и для «окраин», во многих из которых довольно популярным уже есть лозунг «Хватит кормить Москву!». Он был так же популярен перед развалом СССР. Далее же начинается цепная реакция потери управляемости на местах с последующим коллапсом всей системы.
Это очень хорошо понимают в Москве. Именно поэтому такими жестокими и грубыми были действия полиции, разгоняла демонстрации в Москве этим летом. Кремль любой ценой пытается задушить попытки перерастания демонстраций протеста в организованное сопротивление режиму.
Итак, слово за людьми, которые своей физической численностью смогут парализовать действия силовиков. Когда на улицы выходит толпа в 800−900 тысяч человек у одной полиции в одной стране шансов нет. Можно, конечно, начать стрелять. Чем это заканчивается для власти ярко, хотя и кроваво, продемонстрировала Революция Достоинства 2014 года.
По моему мнению, проблема лишь в том, что сегодня в России нет такого количества людей, для которых достоинство дороже рабства. 20, 30, 50 000 митингующих для Москвы — это подарок режиму, потому что управляемые СМИ (а в России и других просто нет) всегда изобразят их как «предателей, отщепенцев и врагов народа», которых кормит Запад.
Поэтому следует не менее усилить мониторинг и анализ процессов, происходящих с режимом и вокруг него, ситуации в регионах, но особенно в Москве. Уже только на основе этого можно будет с достаточно высокой вероятностью прогнозировать, когда бульон в котле начнет наконец закипать. Хотя делать следует, конечно, и многое другое.
Для этого должна быть политическая воля западного политикума, так же как и необходимость объяснить своему бизнесу ошибочность его «козырного» аргумента о том, что Россия, мол, нам нужна, потому что это большой рынок для наших товаров.
Это очень сомнительный аргумент, так как те же товары и еще в большем количестве (сравните объемы торговли Запада с СССР и постсоветскими странами) можно будет продавать государствам, которые образуются на месте нынешней России. С той лишь разницей, что они будут неядерными, а следовательно неагрессивными, а при соответствующем выборе со временем смогут присоединиться к клубу демократических стран.
Именно Запад и весь цивилизованный мир станут крепнейшими бенефициарами такого развития событий. Можно будет раз и навсегда поставить точку на безопасностных угрозах в северном полушарии и начать формирование реально действующей глобальной системы безопасности на основе новой роли НАТО, так как нынешняя ООН сделать этого уже никогда не сможет.
Разве не отвечало бы такое развитие событий глубинным интересам всех цивилизованных стран мира?
Как Украине, так и коллективному Западу следует наконец определяться: оставаться в заложниках политики неадекватного Кремля или работать над своим безопасным будущим.
Делаем выбор, пока не поздно.
Базовый инстинкт самосохранения должен взять верх над другими, естественными и приобретенными — звериностью, агрессивностью, жадностью.
Тогда у нас всех есть шанс выжить.
Россия такова только потому, что мы позволяем ей такой быть.
_________
*Сведения об авторе:
Владимир Огрызко – Министр иностранных дел Украины (2007 – 2009), Руководитель Центра исследования России.
Источники: