Я ограничен во времени, поэтому остановлюсь лишь на нескольких основных вопросах.
Многим из нас трудно согласиться с тем, что Россия движется в сторону фашизма или, скажем, что нынешний российский режим, или «путинизм», является фашистским; так сказать, «фашизм с российским лицом». Я уверен, что многие россияне категорически не согласятся с этим; и не только россияне, но также многие западные ученые. Причины тому могут быть разные.
Однако важно называть вещи своими именами.
Чтобы ответить на вопрос, является ли «путинизм» своеобразным фашизмом, или нет, следует рассмотреть характеристики фашистских режимов.
Такой режим:
Путинский режим имеет ряд существенных характеристик, типичных для фашистских режимов:
a. охватывает почти все компоненты фашистской идеологии; такие, как культ традиций, основанных на «духовных принципах», производных от «традиционных ценностей восточного православия»;
b. поддерживает «сильное государство»;
c. подчеркивает необходимость для всех социальных групп и классов объединяться вокруг «единого», очевидно русского, народа и консолидироваться вокруг лидера, которым является Владимир Путин.
Фашизм – это не что-то новое для России. Более того, собственно Россия является страной, в которой в начале XX века в Европе возникло первое фашистское или прото-фашистское движение – так называемое «черносотенство». Оно стало важным игроком в российской политической жизни в средине 1910-х.
Черносотенное движение, прежде всего, рассматривается как взрыв экстремистской деятельности, которая по большей части проявлялась в антисемитских погромах, осуществлявшихся люмпен-пролетариатом и нижними слоями среднего класса и провоцировавшихся российской политической полицией, пытавшейся перенаправить социальное недовольство против еврейского населения.
В начале XX века черносотенцы, конечно же, были главной силой антиеврейских погромов. Можно предположить, что типичный для нацизма воинствующий антисемитизм был заимствован из черносотенного учения. Трагически известные «Протоколы сионских мудрецов», созданный в черносотенных кругах антисемитский фейк, позднее стали настольной книгой нацистской Германии.
Однако черносотенное движение распространялось не только в среде низших социальных слоев, но и вбирало в себя представителей всех классов и групп, в том числе многих известных деятелей российской интеллигенции того времени; наиболее важным является то, что его социально-политическая доктрина содержала в себе много фашистских составляющих.
Напомню об идее монарха, который бы позиционировался в качестве безоговорочного лидера, чьи полномочия не ограничивались бы ни законами, ни институтами. Такая монархическая «лидеромания» считалась подходящим только для России политическим устройством, исходя из особенностей российского менталитета и исторического развития.
В любом ограничении власти «монарха-лидера» усматривалось посягательство на фундаментальные принципы российской государственности. Короче говоря, в первом десятилетии XX века значительная часть российского общества была готова к установлению фашистского режима в православно-монархической форме.
Начало 1960-х является следующим важным этапом эволюции российского фашизма.
Фашистские и протофашистские взгляды распространялись среди творческой интеллигенции, главным образом, среди писателей и журналистов, которые объединялись вокруг нескольких журналов ЦК ВЛКСМ, прежде всего журнала «Молодая гвардия».
Постепенно эти взгляды распространялись в студенческом сообществе, среди технической интеллигенции, в офицерском корпусе армии и органов государственной безопасности, среди клириков Русской православной церкви и в партийном аппарате.
По существу эти взгляды первоначально имели форму российского фашизма и правонационалистическую идеологию. В конечном итоге они пришли к следующему:
Позже эта идея стала важной частью «путинизма».
Однако это история. Что же происходит ныне?
Существует четыре достойных упоминания тенденции.
Их основная миссия заключается в преобразовании концептуальных и геополитических взглядов и концепций с целью превратить их в реальную доктрину «путинизма», а затем внедрять эти концепции в национальное политическое мышление.
Некоторые из них, такие как Фонд святого Василия великого, являются важными инструментами расширения путинской єкспансии в Украине.
18-й Всемирный конгресс русского народа в ноябре 2014 года призвал объединить все лучшее и наиболее ценное из различных эпох российской истории "... в великом синтезе религиозных идеалов древней Руси, государственного и культурного наследия Российской империи, социальных императивов солидарности и равенства, провозглашавшихся советским обществом, а также справедливого стремления пользоваться гражданскими правами и свободами в постсоветской России. Мы верим, что такой синтез рано или поздно произойдет, и это приведет к созданию государственной модели, которая будет сочетать в себе сильную вертикаль власти, опирающуюся на фундамент высшей истины, при поддержке семьи и религиозных учреждений, с широкими социальными гарантиями и уважением прав и свобод человека.»
Это – типичный пример политической риторики. Что касается «уважение гражданских прав и свобод», я думаю, что там нет ничего, кроме дани псевдодемократической риторике, которую использует часть людей в высших кругах России.
Путин теряет свой политический потенциал; он допустил ряд стратегических просчетов, «худших, чем преступления»; его пребывание во власти в ближайшие шесть лет все больше противоречит интересам растущей части российской номенклатуры и крупного бизнеса. Путин не может не понимать этого и боится стать козлом отпущения. И все это весьма небезосоновательно.
Чтобы избежать этого, как считают некоторые информированные российские наблюдатели, он планирует изменить конституцию и стать пожизненным лидером. Это логически приводит к установлению жесткой фашистской диктатуры, основанной на упомянутой идеологии.
Вторая траектория развития России выражается в сепаратистских тенденциях, которые в конечном итоге приведут к распаду государства. Однако как бы парадоксально это не выглядело, попытка установления в России жесткой фашистской диктатуры может, и это наиболее вероятно, привести к ее дезинтеграции.
Защитники Владимира Путина считают, что одним из его главных политических достижений является предотвращение фрагментации России путем подавления центробежных тенденций и сепаратистских настроений в регионах.
Это соответствует действительности только в той мере, что Путин формально сохранил Чечню в составе России, в то время как в действительности он отказался от контроля над ее территорией; он внес поправки в законодательство нескольких республик (Татарстан, Башкортостан, Тува и Саха-Якутия) чтобы удалить положения о приоритете республиканских законов над федеральными; и, за исключением некоторых, значительно увеличил зависимость регионов от федерального центра. Таким образом Кремль устранил внешние проявления регионального и этно-регионального сепаратизма, не касаясь его коренных причин.
Многие россияне считают, что региональный сепаратизм представляет собой реальную угрозу для целостности страны.
Проведенное аналитическим центром Левада в 2013 году исследование показало, что 50% россиян считает сепаратизм серьезной проблемой. Большинство респондентов, почти 80%, придерживается отрицательного мнения относительно перспектив отделения любого из регионов России. Однако 9% положительно оценивает вероятность «фрагментации» страны.
Источники и предпосылки сепаратизма заключаются в следующем:
Чтобы понять, как могут сработывать эти предпосылки, следует рассмотреть, как разрушались империи.
К распаду территориально интегрированных империй преимущественно приводило сочетание двух факторов:
Парализованный центр создает вакуум власти, и региональные элиты заполняют его:
Кризис центрального правительства может быть следствием таких событий:
a. В этом случае линии разлома в российском политическом и деловом истеблишменте, вероятно, будут пролегать между адвокатами советского типа мобилизации экономики и сторонниками радикальных рыночных реформ, сокращения военных расходов и вмешательства государства в экономику.
b. Многие исследователи считают, что экономический кризис будет стимулировать сепаратистские настроения, особенно на Северном Кавказе, интерес которого к тому, чтобы оставаться частью России, будет уменьшаться вслед за сокращением бюджетных субсидий региону.
Ныне настроения относительно автономизации и сепаратизма (которые остаются в основном пассивными) наблюдаются в регионах «русской» Сибири и Дальнего Востока, в бассейне Волги, Республике Саха-Якутия, Калининградской области, Санкт-Петербурге и Карелии.
Сибирь представляет собой отдельный случай. Если Россия распадется, то начало положит Сибирь, а затем процес распространится на другие регионы.
Идея создания независимого Сибирского государства впервые появилась в начале XVIII века.
Первая попытка осуществления автономии и идеи отделения были отмечены в Сибири в 1905-07 годах, когда массовые потрясения (известные в советские времена как первая российская революция) ослабили центральное правительство, что довольно серйозно разворошило спящие сепаратистские настроения. В те годы были созданы Партия сибирской независимости и Союз сибирских регионов.
Февральская революция 1917 года и падение самодержавия привели к резкому ослаблению центрального правительства.
Система централизованного управления была практически парализована. Подобно событиям 1905-07 годов, эти обстоятельства вызвали рост национальных движений в нерусских частях империи, а также, что важно, движения за автономию и отделение в Сибири и некоторых других преимущественно русских регионах.
В декабре 1917 года в Томске состоялся чрезвычайный Сибирский региональный съезд. Было принято решение о необходимости формирования временного правительства Сибири, которое было избрано уже в январе 1918 года. В июле 1918 года это правительство приняло Декларацию о независимости Сибири. Однако к концу года проект автономии и отделения провалился. В ноябре 1918 года вследствие государственного переворота власть взяло на себя правительство адмирала Колчака, который придерживался принципа «единой и неделимой» России.
Во времена горбачевской перестройки постепенный паралич высшего руководства государства вследствие все более усиливавшихся распрей внутри Политбюро и окончательного распада Советского Союза вызвал еще один всплеск сепаратистских настроений в Сибири.
В 1989 году в Томске был создан Комитет Сибирь с целью формирования суверенной конфедерации сибирских земель. Год спустя в том же городе была создана Партия сибирской независимости, а сибирские СМИ развернули оживленную дискуссию о перспективах региона, включая идею о выходе из России; тогда было опубликовано много документов, написанных регионалистами в 1917-18 годах. Многие из этих документов рассматривались в качестве пособия для построения будущего независимого Сибирского государства.
В 1990 году была сформирована межрегиональная ассоциация «Сибирское соглашение», возглавляемая Виталием Мухой, в то время председателем Новосибирского областного совета и бывшим первым секретарем Новосибирского обкома КПСС. В состав ассоциации вошли руководители Алтая и Красноярского края, Кемерово, Новосибирска, Омска, Томска, Тюменской области и Хакасской автономии. Во многих смыслах появление этой организации было реакцией региональных лидеров на ослабление центра.
Иными словами, в конце 1980-х – начале 90-х региональные элиты были вынуждены брать на себя все больше и больше ответственности за управление сибирскими регионами и координировать между собой усилия, поскольку центр становился все более парализованным. Вместе с тем, региональные лидеры должны были возглавить (или по крайней мере попытаться) вероятный процесс отделения Сибири от России, поскольку в противном случае группы и движения борьбы за независимость региона просто вытолкнули бы их из власти. Наконец, местные политические и экономические деятели могут надеяться стать полноценными лидерами одного или нескольких независимых государств, вместо того, чтобы просто продолжать следовать инструкциям из Москвы.
Конфликт между демократическими силами, консолидировавшимися вокруг Ельцина, и «красно-коричневыми» сконцентрировался вокруг Верховного Совета, что привело к очередному параличу центрального правительства летом - осенью 1993 года и привнесло еще больше неопределенности относительно победителя в борьбе за власть. В этих условиях сибирская региональная элита снова вернулась к идее независимой республики Сибирь, которая интенсивно дискутировалась летом 1993 года на сессиях Сибирского соглашения.
По данным Левада-центра в 2013 году примерно 8-9% граждан России были готовы поддержать идею собственной региональной автономии по сравнению с 22% респондентов в Сибири. Социологические данные из регионов Красноярска и Алтая указывают на то, что в конце 2000-х годов средняя распространенность сепаратистских и автономистических настроений в Сибирском федеральном округе составила 22,8%; около 7% сибиряков соглашалось с требованием отделить Сибирь от России в качестве суверенного государства, а 16% поддерживало идею Сибирской Республики в рамках Российской Федерации.
Социологический опрос 2012 года среди жителей Красноярского края показал, что 44% населения придерживается исключительно отрицательного мнения о федеральном правительстве и 28% - целиком положительного. «Имеет место неудовлетворенность центром «колониальной политики», тогда как региональная администрация воспринимается в лучшем, чем федеральный центр, свете. Последний часто обвиняют в коррупции и лоббирование интересов монополий.» В промышленно развитых регионах Сибири доля сепаратистско настроенных респондентов кратно выше по сравнению с менее развитыми сельскими территориями. Радикально-сепаратистские или республиканско-автономистические настроения характерны для 40%, или для большинства, взрослого населения Красноярского края, Кемеровской области и Новосибирской области, в то время как те же индикаторы характерны для 26% в Читинской области, для 10% Алтайского края, а Республики Алтай только 2%.
Сепаратистские и автономистические настроения наиболее распространены среди давних жителей Сибири и статусных групп: бизнесменов, государственных должностных лиц (особенно муниципального уровня) и интеллигенции.
Подводя итог, обратим внимание на то, что шансы сепаратистских и автономистических настроений становятся все более весомыми, и их преобразование в заметный политический фактор выше в Сибири, чем во многих других частях России. Предпосылками для этого являются:
Две потенциальные траектории:
Первая воспроизводила бы процессы, которые уже имели место в истории Сибири: ослабевший центр стимулирует всплеск сепаратизма; появляются влиятельные группы и движения, выступающие за независимость региона; региональные элиты встают на сепаратистские позиции; наконец, Сибирь или провозглашает независимость, или становится конфедеративным образованием в составе России.
Вторая траектория означает установление православной фашистской диктатуры в Москве, поддерживаемой армией, органами государственной безопасности и военно-промышленным комплексом. Такой режим, почти наверняка, будет пытаться установить централизованный планово-мобилизационный тип экономической системы. Это означает, что ведущие отрасли сибирской экономики – добыча ископаемого топлива и других природных ресурсов – будут строго контролироваться Москвой, а региональные администрации будут абсолютно бессильны в принятии важных решений.
__________
*Информация об авторе:
Юрий Федоров – доктор технических наук, профессор, ПИР центр, Италия/Россия
Статья подготовлена на основе выступления на «круглом столе» «Современный политический режим в России: Quo vadis?»