Центр исследования России

Сергей Гнатюк*: Информационно-психологическая составляющая российской агрессии против Украины: технологии медиа-воздействий, возможности и методы противодействия (зона проведения АТО)

В течение примерно последних десяти лет Российской Федерации удалось создать подконтрольную государству медийную платформу, состоящую из ряда федеральных вещателей и мощной системы иновещания. Основными из них являются: Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания (ВГТРК), ОАО «Газпром-Медиа Холдинг», ЗАО «Национальная Медиа Группа» (НМГ). Кроме того, в РФ действует централизованная государственная система иновещания, которая по состоянию на 2016 год включает в себя Федеральное государственное унитарное предприятие «Международное информационное агентство" Россия сегодня "» (ранее – РИА Новости), мультимедийную службу Sputnik (ранее – «Московское радио», «Голос России») и международную информационную телевизионную компанию RT (ранее – Russia Today). Службы иновещания всегда получали щедрое бюджетное финансирование, но в 2013-2015 гг. оно стремительно увеличилось.

Так, если в 2014 году агентство «Россия сегодня» получило из федерального бюджета 2,67 млрд руб., то уже в 2015 г. на его содержание было выделено 6,48 млрд руб¹. Начиная с 2016 года Кремль вынужден был несколько сократить бюджетное финансирование подконтрольных ему СМИ, однако эти расходы явно остаются для него приоритетными.

Сейчас РФ обладает одним из крупнейших медийных потенциалов в мире, причем, прежде всего, в сфере телерадиовещания. Сейчас подконтрольный Кремлю медиа-кластер: а) имеет значительные финансовые ресурсы, что позволяет ему работать в целом на уровне международных стандартов качества; б) имеет глобальный охват и значительную мировую аудиторию, в том числе в странах ЕС и США; в) имеет большой опыт и возможности для изготовления и распространения высококачественного пропагандистского контента, проведения эффективных кампаний дезинформации, дискредитации, коррекции общественного мнения и т. д.; г) на данный момент практически полностью подконтролен политическому руководству страны. Все это делает российские медиа мощным и надежным инструментом для осуществления информационно-психологических операций достаточно широкого спектра.

Более того, российские службы информационно-психологических операций (ПсО) и государственные медиа смогли достаточно продуктивно использовать уроки неудачной для них грузинской медиа-кампании 2008-2009 гг.², усовершенствовав организацию и методы работы, а также технологии воздействия. Об этом свидетельствует, в частности, существенное дестабилизирующее влияние с их стороны на политические круги и общественное мнение стран ЕС (что побудило Еврокомиссию, а также правительства целого ряда отдельных стран Союза – Германии, Чехии, Нидерландов, Польши, стран Балтии – срочно искать пути и инструменты противодействия российской пропаганде)³.

Но, кроме того, надо признать, что чрезвычайно высокой эффективностью отличалось медиа-сопровождение осуществления российской оккупации АРК и развертывания военных действий в Украине. Оно включало не только целый спектр ПсО для самых разных аудиторий (от российских и украинских до международных), но и организацию специального телерадиовещания в оккупированных районах Украины. И если на международном уровне ощутимого успеха по состоянию на 2014 год достигнуто не было, то на локальном – скорее наоборот. В течение этого года противнику удалось полностью дезориентировать население АРК и ОРДЛО, обеспечив, таким образом, успех (а в Крыму – вдобавок минимизацию) силового вторжения, в дальнейшем же – установить здесь почти абсолютную информационную монополию.

Факты свидетельствуют, что для населения Украины эфирное и кабельное телевидение продолжает оставаться основным медиа-источником информирования о внутреннем и внешнем положении. Это же касается оккупированной АР Крым, а еще в большей степени – Юго-Востока страны, включая неподконтрольную его часть: по опросам, 83% жителей этого региона традиционно получают новости именно из телевизионных передач. Второе и третье места со значительным отрывом занимают интернет-СМИ (41% составляет аудиторию онлайн-источников) и родственники, друзья и соседи (24% получают информацию от них)⁴.

Разворачивая т. н. «гибридную войну» против Украины, соответствующие ведомства и организации РФ явно учли это и именно сектор телевизионного вещания определили как основной канал дезинформации, пропаганды и других деструктивных информационных воздействий. Ключевым элементом стратегии общественно-политической дестабилизации, которая особенно активно реализовывались ими в Украине весной-летом 2014 года, выступал именно телевизионный контент, распространяемый на территории объекта агрессии, в том числе с помощью захваченных у него же средств. В большинстве регионов страны попытки такой медиа-экспансии провалились, однако достаточно успешными они оказались в оккупированной зоне «ЛНР-ДНР».

На момент начала оккупации самые мощные в Донецкой и Луганской областях передатчики аналогового телевизионного вещания и самые высокие точки их подвеса, находящиеся в городах Донецк, Луганск и Ровеньки, оказались под контролем сепаратистов, так же как государственное имущество, оборудование и значительная часть персонала местных телерадиоорганизаций (ТРО) и филиалов Концерна РРТ. В условиях оккупации пришлось продолжать свою работу и местным операторам кабельного телевидения. Это сразу дало сепаратистам решающее преимущество в вытеснении из медиапространства украинского контента и налаживании собственного пропагандистского вещания.

Так, захват телецентра Концерна РРТ в Донецке позволил группировке «ДНР» вместо украинских каналов запустить ретрансляцию пакета запрещенных украинским законодательством российских программ и созданных боевиками местных пророссийских каналов, причем как в аналоговом, так и в цифровом формате Т2 (по состоянию на конец 2014 года – соответственно 12 и 9 каналов). Здесь важно отметить, что сигнал донецкой телебашни покрывает значительную часть области, включая неоккупированные территории⁵.

В Луганске еще в 2014 году на материально-технической и частично кадровой базе захваченных ГО (государственная организация) «Луганская областная государственная телерадиокомпания», ОО «Луганское кабельное телевидение» и ООО «Независимая телерадиокомпания« ИРТА» создано «Государственную телерадиокомпании Луганской народной республики», которая осуществляет собственное вещание на 2 телевизионном канале (ТВК), на частоте ООО «Студия 1+1» под логотипом «Луганск 24». Содержание программ характеризуется антиукраинской направленностью, с использованием материалов российских вещателей, транслируются фильмы советского периода, российские сериалы и боевики, а также видеоклипы формата «Шансон». Также в Луганске осуществляется ретрансляция российских программ «Россия 24» (6 ТВК), «Life News» (26 ТВК) и «Звезда» (50 ТВК). Террористами осуществляется собственное радиовещание в Луганске на частоте 103,6 МГц (принадлежит радио «Пульс ФМ» Луганской ОГТРК). Программное наполнение составляют новости самопровозглашенной республики, песни «патриотического» содержания, шансон⁶.

По состоянию на 2017 год в ОРДЛО продолжают доминировать российские и сепаратистские аудиовизуальные медиа при минимальном количестве украинского контента. К тому же, в нынешней медийной ситуации в зоне конфликта на востоке Украины, против украинской стороны до сих пор работает еще ряд дополнительных факторов:

• на 2014 год уже был заложен фундамент для активной фазы информационно-психологической агрессии против украинского общества: в частности, заранее были сформированы сепаратистские и пророссийские настроения среди населения Юго-Востока (что следует рассматривать как интегральную составляющую плана вторжения);

• в отличие от украинских, профильные ведомства и медиа-организации РФ имеют значительный опыт информационно-психологической экспансии в подобном к «донбасскому» сценарию (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, большой опыт иновещания, то есть работы с иными, «недомашними» аудиториями), наработанные технологии изготовления контента и проведения подобных ПсО;

• через российские медиа целевым аудиториям сразу были предложены простые, привлекательные, хорошо артикулированные псевдоидеологические концепты («Донбасс – край шахтеров, кормилец», «Русский мир», «Новороссия»), образ врага («киевская хунта», «укрофашисты», «бЕндеровцы»), образ друга («Россия – освободитель, помощник», «российский доброволец») и перспектива («Свободная и богатая Новороссия в составе России»). Это резко отличалось и отличается от неоднозначного, плюралистического, ориентированного на рефлексию и дискуссию украинского медиа-контекста;

• с самого начала оккупации под контролем сепаратистов оказались самые мощные в Донецкой и Луганской областях передатчики аналогового телевизионного вещания и самые высокие точки их подвеса, так же как государственное имущество, оборудование и значительная часть персонала местных телерадиоорганизаций (ТРО) и филиалов Концерна РРТ. Украинская сторона, соответственно, лишилась всего этого ресурса;

• население неподконтрольны и некоторых освобожденных территорий уже более трех лет находится почти исключительно в фокусе высокоэффективной российской пропаганды. 

Согласно результатам социологических исследований и измерений отечественных аудиторий СМИ, трендом 2015-2016 годов в Украине стало вытеснение с медийного поля российских источников и стремительное падение доверия к ним среди потребителей, причем больше всего – в Донецкой, Луганской, Одесской и Николаевской областях⁷. Казалось бы, это создает благоприятные условия для «контратаки» национальных медиа, направленной на реализацию основных информационных прав граждан, гуманизацию и консолидацию украинского социума на всей территории государства. Однако факты свидетельствуют, что в данный момент как отечественные СМИ и журналистское сообщество, так и государство недостаточно готовы к этому.

По данным Министерства информационной политики Украины, на начало 2017 года украинским профильным ведомствам удалось в целом восстановить эфирное вещание национальных ТРК лишь на подконтрольных и освобожденных территориях Донецкой и Луганской областей и на южных окраинах Донецка. По состоянию на июнь, покрытие сигнала украинских вещателей в двух областях увеличено на 27%, в зоне линии разграничения – на 70%, однако оно до сих пор не сплошное даже в освобожденных районах. Установлено 29 аналоговых телевизионных передатчиков, 34 FM-передатчика, 1 цифровой передатчик и 3 AM-передатчика⁸. Все передатчики получены не за бюджетные средства, а благодаря помощи украинских и зарубежных доноров. На горе Карачун вблизи г. Славянск с декабря работает постоянная телебашня высотой 184 метра, продолжаются работы по монтажу еще двух башен в прифронтовой зоне⁹. На подконтрольных правительству территориях возобновлена деятельность Донецкого и Луганского филиалов КРРТ и ОГТРК, налажено их вещание в сотрудничестве с рядом региональных ТРО других форм собственности, выехавших из ТНСТ. На передовой в зоне проведения АТО установлено 180 комплектов спутникового телевидения с украинским пакетом вещания (секторы А, В, С и М). В то же время в населенных пунктах т. н. «серой зоны» вдоль линии разграничения украинский сигнал принимается только в отдельных районах, вещание же «ЛНР-ДНР» – повсюду¹⁰. На неподконтрольных территориях ОРДЛО национальное украинское эфирное телерадиовещание до сих пор практически отсутствует, что, в частности, подтверждается волонтерами ОО «Донецкий институт информации» (http://dii.dn.ua/), которые находятся в этой зоне. По словам специалистов, после введения в эксплуатацию новой телебашни на горе Карачун вне сигнала национальных вещателей все равно остается не менее 20% подконтрольной Украине территории в зоне проведения АТО¹¹.

Одной из ключевых причин столь незначительного прогресса (не считая экстремальных условий, дефицита кадров, ресурсов и т. п.) является крайне неэффективная организация и координация работы профильных государственных органов по возобновлению вещания на Донбассе. Например, Межведомственная комиссия по вопросам обеспечения стабильного функционирования системы национального телевидения и радиовещания в составе МИП, которая могла бы выполнять функцию, так сказать, консультационно-совещательной площадки и центра принятия решений, не имеет для этого ни достаточных ресурсов, ни собственного бюджета, ни четко обозначенной сферы ответственности (компетенции). Ныне административно-правовой статус Комиссии позволяет ей осуществлять мониторинг ситуации (главным образом), а также вырабатывать рекомендации и проекты нормативных актов, обычно ни к чему не обязывающие ведомства, к которым они адресованы. На практике это естественным образом формирует такую модель межведомственного взаимодействия, в рамках которой для решения даже сравнительно незначительных вопросов (например, установление и запуск очередного передатчика), Комиссия вынуждена тратить несколько месяцев для сбора всех необходимых «согласований» в соответствующих государственных органах. В свою очередь, это приводит к классической ситуации «коллективной безответственности». К тому же, любое причастное ведомство ныне способно надолго заблокировать реализацию даже самых важных и конструктивных решений, что ярко продемонстрировала ситуация со строительством новых телебашен (см. выше).

Достаточно очевидно также то, что существенную роль здесь играет и более глубокая системная проблема, а именно – несостоятельность действующей модели институционального и нормативного обеспечения государственной информационной политики и медиа-регулирования¹². Однако адекватная, отвечающая потребностям развития Украины реформа данной модели требует немало дополнительных условий (стабильная ситуация, ресурсы, время) и является вопросом в лучшем случае среднесрочной перспективы. В контексте же восстановления украинского вещания в ОРДЛО речь идет о безотлагательном выполнении ряда стратегически важных конкретных задач, требующих скорее безотлагательной имплементации эффективного алгоритма организации и координации работы профильных государственных органов вокруг их выполнения.

К факторам, которые обусловили низкую динамику проникновения национального вещания на неподконтрольные и оккупированные территории, стоит, очевидно, отнести и недостаточное использование потенциала кабельного (по крайней мере, на освобожденных территориях) и спутникового телевидения. Сейчас основным медиа-источником информирования для граждан в зоне АТО остается эфирное телевидение. Однако, по свидетельствам председателя Мониторинговой миссии МИП А. Бригинца, в подконтрольной правительству зоне существует значительный ресурс развития кабельных сетей украинских провайдеров, а кроме того, большой популярностью на всей территории проведения АТО пользуется спутниковое телевидение¹³. По разным данным, уже сейчас от 20% до 50% жителей временно неподконтрольных и прилегающих территорий имеют принципиальную возможность смотреть украинское телевидение с помощью спутника, при том, что аналоговое ТВ смотрят примерно 30-40%¹⁴. К тому же, существует и международный опыт успешного применения спутникового вещания в подобных ситуациях. Речь идет, например, об иракском Alhurra и особенно Белсате, штаб-квартира которого находится на территории Польши, а вещание осуществляется через спутник на территорию Республики Беларусь¹⁵. Все это дает основание внимательнее рассмотреть, к примеру, возможность распространения среди жителей неподконтрольных и оккупированных районов государства тюнеров Т2 со специальным украинским пакетом вещания.

Еще одним фундаментальным условием восстановления полноценного национального вещания в зоне АТО и Крыму безусловно является производство качественного, тщательно таргетированного контента и соблюдение журналистских стандартов. В свою очередь, оно выступаетсоставляющей более широкой проблемы совершенствования отечественной системы медиа-производства, механизмов саморегулирования журналистского сообщества и подготовки кадров.

По заключению медиа-экспертов, украинская журналистика, демонстрируя в целом здоровые тенденции развития в русле классических европейских норм, до сих пор находится на этапе становления, самыми яркими признаками чего являются: слабая институционализация профессиональных стандартов и правил (отсутствие четких редакционных политик); отсутствие действенных корпоративных кодексов, в том числе – кодекса журналистской этики; неэффективные институты самоорганизации, отсутствие влиятельных профсоюзов; нередко – недостаточный профессиональный и/или образовательный уровень журналистов; сравнительно скромные финансовые ресурсы, связанная с этим чрезмерная зависимость от коммерческой конъюнктуры и интересов собственника; слабый общественный вещатель, незавершенная реформа СМИ¹⁶.

Например, во время одного из всеукраинских опросов в 2016 году только журналисты нескольких общенациональных медиа уверенно назвали стандарты, которые они обязаны соблюдать; опрос показал также, что во многих случаях стандарты являются «предметом самостоятельной интерпретации журналистов», а не установками редакций. Нет также устоявшихся «цеховых» этических правил – журналист принимает решение, исходя в основном из обстоятельств и «собственной интуиции»¹⁷.

Исследования последних двух лет показывают, что в национальных медиа широко используется конфликтная лексика и «язык вражды и ненависти» (hate speech), тиражируются (сознательно или нет) российские пропагандистские тезисы, культивируется разделение на «своих» и «чужих» в обществе, а при этом – почти не затрагивается тематика волонтерства и внутренне перемещенных лиц, делается акцент на изображении конфликтных для общества вопросов и тем (а не на путях их преодоления), «жареным» же фактам в основном отдается предпочтение перед социально значимой информацией¹⁸.

За три года военных действий и оккупации сами отечественные журналисты не смогли выработать единых правил и/или принципов профессиональной деятельности в зоне конфликта. Все это актуализирует вопрос дальнейшего развития механизмов, институтов и практик саморегуляции украинского журналистского сообщества.

Очень мало в общенациональных сетках вещания контента, ориентированного на аудитории, находящиеся в зоне боевых действий и оккупации при том, что после марта 2014 года объективная потребность в таких материалах резко увеличилась. Парадоксальным образом столь же мало внимания уделяют этой тематике украинские региональные СМИ, работающие на освобожденных и прилегающих к зоне АТО территориях: антитеррористической операции посвящено лишь 1% материалов местной прессы, 3% публикаций местных онлайн-СМИ и 8% сюжетов местного ТВ (преимущественно – о военных и их возвращении домой). Переселенцам донецкие медиа уделяют еще меньше внимания: по 1% материалов в прессе и в Интернете, 3% – на телевидении. При этом только в одном Краматорске по состоянию на декабрь 2015 года было зарегистрировано около 64 тыс. внутренне перемещенных лиц¹⁹.

В такой ситуации даже полное восстановление национального вещания в неподконтрольных районах (т.е. простое включение их в текущий всеукраинский медийный контекст) не даст желаемого эффекта в плане информационно-психологической реабилитации и реинтеграции населения этих территорий. Для этого в регионе должно быть сформировано особое телерадиопространство.

Таким образом, одним из центральных вопросов, который требует непременного и скорейшего решения, становится системное производство и распространение украинского контента, предназначенногоспециальнодля зоны проведения АТО и АР Крым. Поручение по налаживанию такого вещания для оккупированных территорий Президент Украины дал Национальному Совету по вопросам телевидения и радиовещания еще в начале июля 2014 года²⁰. При том, что в этом направлении уже немало сделано силами профессиональных медиа, негосударственных организаций и гражданской журналистики²¹, эта фундаментальная проблема до сих пор не решается системно на уровне государственной политики, а следовательно – остается открытой.

Таким образом, основными причинами незначительных сдвигов в информационном противостоянии с РФ на освобожденных и неподконтрольных территориях Украины являются: 1) крайне неэффективная организация и координация работы профильных государственных органов вокруг возобновления вещания на Донбассе; 2) отсутствие четкого, концептуализированного и адекватного масштабам задачи плана действий, связанная с этим фрагментарность и очевидная недостаточность принимаемых мер; 3) отсутствие в государственных телекомпаниях материально-технической базы, оборудования, достаточно мощных передатчиков, недостаток телебашен необходимой высоты вблизи зоны проведения АТО; 4) недостаточное бюджетное финансирование, бюрократические преграды, саботаж отдельных должностных лиц и работников государственных учреждений; 5) недостаточное количество и качество необходимого для специального вещания контента; 6) неопытность и недостаточный профессиональный уровень украинского журналистского сообщества, слабость механизмов и практик его саморегуляции; 7) предположительно – недостаточное использование потенциала кабельного и спутникового телевидения для организации специального вещания.

Наряду с этим, в результате «гибридной» агрессии РФ на внутреннем медийном поле перед Украиной возникла необходимость решения трех фундаментальных задач:

1. Нейтрализовать (а в идеале – обеспечить обратный эффект через разоблачение и обоснованную дискредитацию) последствия воздействия на целевые украинские аудитории российской пропаганды/дезинформации.

2. Оптимизировать национальный украинский медийный дискурс – по крайней мере, на подконтрольных правительству территориях. Несмотря на многочисленные – обоснованные или нет – основания для общественной конфронтации, «мейнстримом» в нем должны стать тематика и лексика примирения, толерантности, поиска общих ценностей, смыслов, мотиваций.

3. Решить комплекс коммуникативно-медийных проблем, связанных с ОРДЛО как (а) постоянным источником информационных поводов для пропаганды противника, (б) «штаб-квартирой» для целого кластера антиукраинских медиа и журналистов, (в) местом проживания украинских граждан, абсолютное большинство из которых в перспективе потребует информационно-психологической реинтеграции в контекст всеукраинской жизни.

Несмотря на очевидную взаимосвязанность и срочность этих задач, каждая из них является полноценным направлением долгосрочной работы, причем и целью, и в то же время наиболее желательным условием успеха такой работы является окончательное прекращение боевых действий и восстановление целостности Украины. Вместе с тем в данный момент ситуация прямо противоположная: действовать нужно с учетом конкретных экстремальных обстоятельств гибридной войны, дефицита соответствующего опыта и при этом оперативно, с расчетом на достижение быстрого эффекта.

С учетом этого, представляется целесообразным сосредоточить усилия в частности на следующих направлениях:

• Срочная разработка среднесрочной (3-5 лет) Стратегии восстановления и защиты телерадиопространства Украины и принятия ее в правовом статусе Закона Украины. В документе, кроме определения конечной цели и способов ее достижения, должны быть конкретизированы задачи и сроки выполнения, очерчен круг ведомств и организаций, ответственных за их реализацию (местные органы власти, ОНТУ, профильные неправительственные организации), четко распределены сферы ответственности, направления и методы взаимодействия. Кроме юго-восточного региона Украины, эта стратегия должна регулировать соответствующую работу в других проблемных зонах государства, в частности на его юго-западных границах, а также в Волынской, Сумской, Черниговской, Херсонской областях и на территории оккупированного Крыма.

• Пересмотр (оптимизация) модели организации и координации работы профильных государственных органов вокруг восстановления национального вещания на Донбассе с учетом специфики и стратегического значения этой задачи. В частности, повышение эффективности данной модели требует ее централизации и минимизации бюрократических процедур в ее пределах. В этом контексте целесообразно рассмотреть вопрос об увеличении объема полномочий и ответственности специально созданного органа межведомственной координации, которым сейчас является Межведомственная комиссия по вопросам обеспечения стабильного функционирования системы национального телевидения и радиовещания (действует в составе МИП), в том числе предоставление ей особого статуса с подчинением не профильным министерствам,  а непосредственно премьер-министру, первому вице-премьер-министру, Администрации Президента или СНБО Украины.

• Создание в составе ОНТУ отдельной редакции (рабочей группы) программ для Донбасса с возложением на нее функций по разработке программной концепции вещания, требований к контенту с учетом специфики целевой аудитории, подготовки предложений по менеджменту, кадровому составу, логистике и институционально-организационной модели учреждений специального телерадиовещания на территориях Донбасса.

• Создание на юридической и материально-технической базе Донецкой и Луганской ОГТРК единой государственной региональной телерадиоорганизации (ТРО), специально предназначенной для национального вещания на временно оккупированных и сопредельных территориях. В случае положительного решения вопроса целесообразно также провести консультации и переговоры с региональными ТРО иной формы собственности, украинскими и зарубежными вещателями и неправительственными организациями о сотрудничестве и помощи в сфере обмена контентом, кадрами, опытом.

• Профильным государственным органам и профессиональным объединением медиа-работников – провести совместные консультации с целью разработки единого внутреннего Свода принципов и правил работы журналиста и освещения событий в зоне проведения АТО. В нем должна быть учтена вся специфика ситуации, и в частности следующие факторы: а) перманентная необходимость нейтрализации влияния российской пропаганды на основе оперативного сбора и распространения проверенной, достоверной и значимой информации; б) важность разъяснения общих принципов политики государства и конкретных действий украинского правительства; в) важность удовлетворения специфических информационных и коммуникативных потребностей граждан, проживающих в зоне АТО; г) необходимость соблюдения оперативных требований к работе с информацией с ограниченным доступом в соответствии с рекомендациями Службы безопасности Украины²².

• Для развития практик корпоративной саморегуляции – Национальному союзу журналистов Украины, Национальному медиа-профсоюзу Украины, Комиссии по журналистской этике, другим профильным экспертным организациям: 1) разработать общие принципы формирования редакционных советов и уставов, поставить вопрос об обязательном их введении (для тех СМИ, где есть редакции); 2) наладить регулярный мониторинг с целью выявления СМИ и конкретных журналистов, нарушающих журналистские стандарты и профессиональную этику, с обязательным обнародованием результатов этого мониторинга и наказанием виновных в пределах полномочий названных организаций.

• Включить соответствующие расходы в проект Государственного бюджета Украины на 2018 год с отнесением этих расходов к категории защищенных в соответствии с частью второй ст. 55 Бюджетного кодекса Украины («мероприятия, связанные с усилением обороноспособности государства»).

• Рассмотреть вопрос о бесплатной выдаче гражданам, которые периодически прибывают с неподконтрольных на подконтрольные правительству территории, тюнеров Т2 со специальными настройками (украинским пакетом вещания).

Источники и литература:

Статья подготовлена на основе выступления на Международной конференции «Цивилизационная война России против Украины и Запада: мировоззренческо-информационное измерение»