Выступление на международной конференции «Тренды российской экономики: выводы для Украины и Запада».
*Професор, научный руководитель Центра изучения модернизаций, Европейский университет, Санкт-Петербург, Россия
Среди основных тенденций, характеризующих современное состояние российской экономики, можно выделить следующие:
1. Высокая зависимость от конъюнктуры мирового рынка энергоносителей.
Важнейшими экспортными товарами России являются нефть, газ, черные и цветные металлы. От объема валютной выручки во многом зависит не только наполнение государственного бюджета, но и совокупный спрос на внутреннем рынке. В период с 1999 по 2007 гг. рост цен на нефть обуславливал быстрое развитие российской экономики, повышение темпов роста ВВП, позитивную динамику реальных доходов населения. После кризиса 2008 – 2009 гг. ситуация в хозяйственной сфере резко ухудшилась. Нестабильная динамика цен на нефть породила нестабильность в экономике. Кризисное падение ВВП сменилось неустойчивым ростом, который, в конечном счете, вновь обернулся падением. В данный момент российская экономика находится в состоянии рецессии.
2. Переход от роста экономики к стагнации вне зависимости от цен на нефть. При всей значимости мирового рынка энергоносителей следует отметить, что еще в 2013 г., когда цены на нефть колебались на достаточно высоком уровне, российская экономика утратила потенциал для развития. Она фактически уже тогда вошла в состояние стагнации: по итогам 2013 г. рост ВВП составлял всего лишь 1,4%., что было существенно меньше темпов роста, достигавшихся при примерно таких же ценах на нефть до кризиса 2008 – 2009 гг. Это означает, что даже благоприятная для России конъюнктура мирового рынка энергоносителей не может обеспечить длительное позитивное развитие страны. Стагнация может наступить и при высоких ценах на нефть.
3. В настоящий момент в России наблюдается переход от рецессии, вызванной резким падением цен на нефть в 2014 – 2015 гг., к стагнации, которая должна, по всей видимости, наступить при стабильных ценах в 2017 г. Сегодня нет оснований полагать, что выход из рецессии может привести к новому быстрому росту российской экономики, напоминающему рост 1999 – 2007 гг. Даже сравнительно высокие цены на нефть, колеблющиеся в интервале от 40 до 50 долларов за баррель, не способны стимулировать позитивное развитие российской экономики. Вместе с тем следует заметить, что нет оснований ожидать бесконечной рецессии и полного развала российской экономики. Рано или поздно она «ляжет на дно» и будет там находиться достаточно долго, поскольку не видно никаких факторов, способных переломить негативные тенденции. Обеспечить новый быстрый рост ВВП может только новый взлет цен на нефть, причем, скорее всего, до величин, существенно превышающих 100 – 110 долларов за баррель. Но подобный рост возможен лишь в случае существенной политической нестабильности в нефтедобывающих регионах мира.
4. Единственной заметной попыткой переломить действие негативных тенденций в российской экономике стало проведение курса импортозамещения. Однако за два года, прошедших с момента введения запрета на импорт продовольственной продукции с Запада, существенных успехов в российской экономике не заметно. Импортозамещение оказалось ошибочной стратегией. Нет оснований надеяться на то, что таким образом Россия сможет вновь выйти на высокие темпы роста. Стагнация является наиболее вероятным будущим для российской экономики. И в таких условиях нет оснований ожидать нового роста реальных доходов населения. Уровень жизни россиян будет сравнительно низким на протяжении целого ряда лет, что, впрочем, не является основанием для социальной нестабильности. Экономическая стагнация будет, на наш взгляд, сочетаться со стагнацией политической. Россию ждет своеобразный аналог эпохи, которую в годы перестройки назвали брежневским застоем (с той только разницей, что в условиях рыночной экономики не следует ожидать массового товарного дефицита).
Теперь рассмотрим подробнее некоторые наиболее акуальные и дискуссионные проблемы российской экономики.
Почему Путин сменил курс?
В сентябре 2011 г. российская общественность была немало удивлена внезапной рокировочкой президента с премьером, позволявшей Владимиру Путину вновь вернуться на высший пост нашей страны и существенным образом перестроить политическую систему. За прошедшие с тех пор четыре года выяснилось, что и без того совсем не «травоядный» режим стал еще более жестким. Сегодня мы можем вполне определенно сказать, зачем Кремлю понадобился такой разворот.
В общественном мнении пока еще явно доминируют упрощенные оценки, отводящие слишком большую роль личности Путина. Хотя в персоналистских авторитарных режимах значение «национального лидера» и впрямь огромно, думается, на первый план все же следует выводить объективные обстоятельства.
Можно ли сказать, как это делают нынче многие противники Путина, что президент России стал неадекватен, что он растерян, что он не понимает, как управлять страной в кризисной ситуации? Вряд ли. Многие диктаторы прошлого мечтали бы о такой «неадекватности». Они теряли высокие посты в результате утраты народной любви, но Путин за последние годы лишь укрепил свои позиции и превратил «культ должности» в «культ личности».
Можно ли сказать, как это делают многие сторонники Путина, что президент России, ужесточая свой политический курс, лишь отвечает на происки врагов – внешних и внутренних? Вряд ли. Если «враги» не подрывали позиции режима в эпоху «благословенных нулевых», то почему же они активизировались теперь? Очень уж подобная трактовка новейшей истории напоминает сталинскую теорию обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму.
Давайте вместо того, чтобы строить гипотезы вокруг личности Путина (то ли губителя, то ли спасителя отечества?), посмотрим на объективные экономические показатели. Как ни странно, политические пертурбации последнего времени в полной мере определяются состоянием экономических проблем.
Средние темпы роста ВВП с 1999 г. (когда Путин впервые пришел на пост премьер-министра и начал, по сути дела, свою президентскую кампанию) до 2008 г. (когда по России впервые прошелся экономический кризис) составляли семь процентов в год. Это был явный успех пореформенной хозяйственной системы. Созданная Егором Гайдаром рыночная экономика в сочетании с высокими ценами на нефть стала, наконец, приносить плоды. Рост ВВП обеспечил рост реальных доходов населения. Люди в основной своей массе стали жить значительно лучше. И хотя Россия за столь короткий срок, естественно, не могла войти в число благополучных стран мира, контраст с эпохой испытаний, пришедшейся на 1990-е гг., был по-настоящему разительным.
А что теперь? Средние темпы роста ВВП с 2009 по 2014 гг. составили всего лишь один процент. Кризисный провал сменился на пару лет неуверенным подъемом, а ныне мы вновь вошли в полноценный кризис, когда реальные доходы населения снизились. Энергетический рынок рухнул. Автомобильный рухнул. Туристический рухнул. Рынок недвижимости находится в состоянии стагнации: достраивают старое, но продать уже трудно. Многие люди стали экономить даже на еде. И хотя накопленный в хозяйственной системе запас прочности пока удерживает Россию от падения в нищету, ничего хорошего про нынешнее положение дел сказать не сможет даже самый, что ни на есть, верный последователь вождя.
В первый путинский период (1999 – 2008 гг.) у избирателей были реальные причины поддерживать действующую власть. Конечно, успехи не были связаны непосредственно с Владимиром Путиным, а стали следствием рыночных реформ 1990-х гг. в сочетании с эффектом девальвации и дорогой нефтью, но рядовой избиратель вряд ли принимал во внимание подобные тонкости. Он благодарил за успехи лично «национального лидера» и отдавал ему свой голос.
Во второй путинский период (включающий и медведевскую интерлюдию) у избирателей постепенно исчезали реальные причины для поддержки общего курса, проводимого Кремлем. Благодарить власть стало совершенно не за что. В демократических системах при подобных поворотах люди начинают отдавать свои голоса оппозиции. Но вряд ли Путин готов был смириться с уходом в отставку по-настоящему. Чувствуется, что он настроен править Россией еще довольно долго. В такой ситуации ему нужно было что-то придумать для укрепления своей личной власти. Причем выстроить новую политическую систему так, чтобы она не зависела от экономических перспектив. И это действительно было сделано. Режим стал более жестким и более идеологизированным. Манипуляции в СМИ и на выборах стали совершенно беспардонными.
Таким образом, можно сказать, что трансформация путинского режима оказалась жестко предопределена резким ухудшением состояния дел в экономике. Но возникает вопрос: не проще ли было взяться за экономику, нежели за «затягивание гаек»?
Экономика была обречена с 2013 г.
Разобрав вопрос о том, почему Путин сменил политический курс, мы попытаемся теперь выяснить, мог ли он вместо деструктивного поворота придумать что-то позитивное в хозяйственной сфере.
Критический момент для российской экономики наступил в самом конце 2013 г. Пока страна спокойно готовилась к Новому году, закупая водку с мандаринами, статистики подводили итоги и констатировали весьма печальную ситуацию.
В целом, конечно, многим было ясно и раньше, что экономика висит «на нефтяных соплях». Если цены на нефть идут вверх, мы процветаем, если рушатся, ВВП начинает падать. Однако до конца 2013 г. оптимисты (а их у нас было немало) полагали, будто при сохранении сравнительно высоких цен на энергоносители возможно все же относительно нормальное развитие. Посткризисный период (2010-2012 гг.), казалось бы, это подтверждал. Три-четыре процента роста в год мы имели, и хотя в сравнении с докризисным семипроцентным ростом это был весьма невеселый результат, народ худо-бедно жил, питался, обновлял иномарки и даже приобретал квартиры с помощью ипотеки.
Итоги 2013 г. разрушили подобные оптимистичные представления. При высоких ценах на нефть, колебавшихся в интервале от 100 до 110 долларов за баррель, рост ВВП практически прекратился. Точнее, вырос чуть больше, чем на процент, что было просто ужасно для развивающейся страны, желающей догонять Европу. Руководству страны, стало ясно, что нефть перестала быть локомотивом развития, и теперь без реформ мы из стагнации не выберемся.
Какие реформы тогда напрашивались? Теоретически возможны были три варианта. Условно назовем их: вариант Дмитрия Медведева, вариант Сергея Глазьева и вариант Алексея Кудрина.
Вариант Медведева стал реализовываться на практике. Экономику попробовали подстегнуть с помощью девальвации в надежде добиться импортозамещения и связанного с ним роста по образцу кризиса 1998 г. Тогда рубль рухнул примерно в пять раз, это сделало импорт практически недоступным для населения, и освободившуюся нишу на рынке заняли отечественные производители.
Увы, как видим мы сегодня, вариант Медведева в новых условиях не сработал. Масштабы девальвации сейчас заметно меньше, чем в 1998 г., ввоз товаров из-за рубежа сохраняется, и даже административные ограничения на импорт (введенные в августе 2014 г.) отечественному производителю не помогли.
Главное отличие от ситуации конца 1990-х гг. состоит в том, что тогда капитал начал активно возвращаться в Россию, тогда как сейчас деньги от нас бегут, и делать серьезные вложения в экономику бизнес не хочет.
Вариант Глазьева предполагает, что государство различными способами активно содействует инвестициям, коли уж частный сектор вкладывать деньги не хочет. Можно направлять бюджетные ресурсы в ВПК. Можно использовать средства ФНБ на развитие инфраструктуры. Можно осуществлять эмиссию силами Центробанка. Сторонники такого подхода предполагают, что госинвестиции создадут «эффект локомотива», т.е. потянут за собой развитие все большего числа предприятий.
В стабильной экономике такого рода эффект иногда действительно может быть достигнут. Однако у нас данный вариант вряд ли сработает.
Если говорить о бюджетных вложениях, то для них, увы, по крупному счету, уже нет средств. Чтобы что-то вложить, надо у кого-то деньги отнять.
Если же говорить о ЦБ, то он, конечно, может «напечатать» сколько угодно рублей. Но маловероятно, что эти деньги пойдут в инвестиции. Скорее всего, эмиссия станет источником роста цен, породит крупные спекуляции и, в конечном счете, усугубит проблему бегства капиталов за рубеж.
Вариант Кудрина – единственный шанс реально помочь российской экономике. Он предполагает формирование благоприятного инвестиционного климата с тем, чтобы бегство капиталов прекратилось само собой. Инвестиции могли бы поднять производительность труда, сделать наши предприятия более эффективными, и, в конечном счете, снять экономику с нефтяной иглы.
Данный вариант развития реалистичен в иной политической ситуации, однако нынешний Кремль на него не пойдет. Нормальный инвестиционный климат предполагает антикоррупционную политику, реформу правоохранительных органов и налаживание хороших отношений с Западом. На словах, конечно, Путин всегда с таким подходом соглашался, однако на деле он требует демократизации всей политической системы. А это для Кремля неприемлемо. Несколько лет назад казалось, будто демократизация возможна, но сейчас видно, как власть сопротивляется даже слабым попыткам трансформации режима.
В общем, получается тупик. Вариант Медведева не работает. Вариант Глазьева опасен для экономики. Вариант Кудрина опасен для выживания режима.
В этой ситуации мы обречены на кризис, а для Путина единственным способом сохранения власти является манипулирование сознанием.
Тайны курса на импортозамещение
В августе 2014 г. Россия официально провозгласила переход к экономической политике импортозамещения. Для того, чтобы активно способствовать развитию бизнеса отечественных производителей, был осуществлен полный запрет на импорт подавляющего большинства продуктов питания из тех стран, которые раньше ввели экономические санкции против России.
Такой жесткий протекционизм в настоящее время является редкостью. Обычно страны, желающие ограничить импорт, вводят высокие таможенные пошлины (порой столь высокие, что фактически они превращаются в запретительные) или прибегают к нетарифным ограничениям (скажем, к запрету импорта по разным санитарно-эпидемиологическим показателям). Но полный запрет ввоза товаров есть свидетельство совершенно экстраординарной политики.
Обычно для проведения экстраординарной политики ответственные государственные деятели проводят экстраординарную аналитическую подготовку. Она необходима для появления полной уверенности в том, что мы не ударяемся в шарлатанство. Ведь если политик допускает серьезную ошибку, следуя стандартным рекомендациям, принятым в экономической науке, то она в какой-то мере простительна: ошибся вместе со всеми, доверился специалистам. Но ошибка, которую политик допускает, идя наперекор всей современной экономической мысли, выглядит непростительной вдвойне. Ведь для такого авантюризма не имелось никаких серьезных оснований.
Сегодня уже не остается практически никаких сомнений в том, что Кремль серьезно ошибся при переходе к политике импортозамещения. Прошло два года, а позитивных результатов нет. Россия находится в экономическом кризисе. ВВП снижается. Реальные доходы населения тоже. Инвестиций явно не хватает для развития. В отдельных отраслях (например, в сельском хозяйстве) есть некоторый рост, который можно объяснить импортозамещением, но для нормального функционирования экономики этого абсолютно недостаточно.
Для сравнения отметим, что в 1998 г., когда Россию поразил азиатский финансовый кризис, и рубль был сильно девальвирован, импортозамещение началось под воздействием рыночных стимулов. Без всякого государственного протекционизма. Без кремлевских приказов. Без шумной пропагандистской кампании. И результаты появились уже на следующий год. Экономика начала расти, а через два года она уже росла такими темпами, которых Россия не знала ни до, ни после. Ныне же через два года мы ничего подобного не имеем.
Более того, надо принять к сведению, что ныне мировая экономика не находится в кризисе, и объяснить российские проблемы общим состоянием дел невозможно. Другие страны без всякого импортозамещения продолжают развиваться. Россия же в лучшем случае надеется на то, что в ближайшее время спад прекратится и экономике удастся «лечь на дно».
Что же произошло? Как можно объяснить такой конфуз? Он выглядит совершенно необъяснимым, если рассуждать исключительно об экономике, поскольку политика импортозамещения была модной в науке 1950-1970-х гг., да и то преимущественно в странах Латинской Америки. К 1980-м гг. она полностью провалилась, что особенно ярко было видно на фоне значительных успехов экспорториентированной политики стран Юго-Восточной Азии (Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга). С тех пор мода на импортозамещение прошла. Выходит, что Россия «оделась» вдруг по моде наших бабушек, и при этом рассчитывала, по-видимому, иметь успех в свете.
Можно подумать, конечно, что во всем виноваты российские экономисты – убогие, необразованные, отставшие от современной науки. Однако на самом деле в серьезной российской науке проблематика импортозамещения практически не присутствует. Ни среди тех, кто пишет сугубо профессиональные статьи, ни среди тех, кто предлагает свои рекомендации властям. Дискуссии идут весьма интенсивно и часто сталкиваются непримиримые мнения, но это все не касается импортозамещения. Споры идут совершенно о другом. И перед принятием российских протекционистских мер в августе 2014 г. никаких разговоров об импортозамещении среди профессионалов не велось.
Характерно, что мы хорошо знаем авторов всех экономических программ (в том числе нереализованных), которые писались для Кремля, начиная с 1987 г. Но до сих пор толком неясно, был ли хоть один серьезный экономист, который обосновывал курс на импортозамещение летом 2014 г.
Вывод из всего этого можно сделать только один. С экономической точки зрения импортозамещение вообще никто никогда не обосновывал. Это была чисто политическая мера. После присоединения Крыма Россия попала под западные санкции. Отношения обострились до предела. Кремль захотел жестко ответить «противнику». Вводить персональные запреты на въезд западных политиков в Россию было бессмысленно, поскольку они здесь и так почти не бывают. Вводить запрет на экспорт капитала и технологий тоже смысла не имело, поскольку Россия вообще мало что может Западу в этом плане предложить.
Самым простым вариантом ответа было ударить по тем зарубежным производителям, которые зарабатывают на российском рынке. Но поскольку от этого пострадали и российские потребители, надо было как-то объяснить народу новый шок. Решили объявить его не шоком, шокотерапией. Мол, потерпеть придется без зарубежных товаров, но зато экономика наша поднимется.
В чем причина провала импортозамещения?
Справедливости ради надо признать, что импортозамещение не являлось все же стопроцентной авантюрой. Хотя оно не было обосновано экономически, однако на уровне здравого смысла имелись обстоятельства, склонявшие российские власти к мысли, что новый курс может сработать.
Глядя на успех импортозамещения, имевший место в 1998 г., кремлевские мечтатели могли предположить, что и на этот раз произойдет нечто подобное. Особенно, если подкрепить рыночные стимулы, возникшие у отечественных производителей благодаря падению рубля, запретительными административными мерами по отношению к их иностранным конкурентам.
На самом деле нынешняя ситуация существенно отличается от той, что была в конце 1990-х, но на эти «детали» предпочли не обращать внимания, поскольку очень хотелось насолить тем, кто ввел против России санкции.
Первое отличие состоит в масштабах девальвации рубля. В 1998 г. он рухнул по отношению к доллару примерно в пять раз. Это привело к столь сильному обнищанию российского населения, что импортные товары оказались доступны лишь узкому слою самых богатых людей, имеющих возможность вообще не считать деньги, которые они тратят на личное потребление. Российский бизнес стал подниматься тогда именно благодаря масштабности девальвации рубля. Практически любой отечественный продукт был дешевле западного.
Ныне же рубль рухнул примерно лишь в два раза. Кроме того, россияне в среднем перед нынешним кризисом были намного богаче благодаря успешным нулевым годам. В общем, платежеспособность населения осталась более высокой, чем в 1998 г. и, соответственно, сохранилась возможность покупать импортные товары.
Второе отличие связано с наличием условий для роста. В 1998 г. многие производственные мощности, оставшиеся еще от советской экономики, были не достаточно загружены из-за длительного трансформационного спада, начавшегося в 1991 г. Соответственно, российским предпринимателям не надо было осуществлять больших расходов. Они могли производить товары на старых заводах и даже порой на старом оборудовании с минимальными инвестициями.
Сегодня ситуация иная. После длительного подъема нулевых годов у нас почти не осталось свободных мощностей. Для осуществления импортозамещения надо инвестировать большие деньги. Но где их взять?
Зарубежные кредиты слишком дороги по той же самой причине, по которой дороги зарубежные товары. Рубль рухнул. Слишком много надо продать товаров за рубли, чтобы окупить кредит, взятый в долларах или в евро.
Отечественные кредиты тоже дороги, но по другой причине. Центробанк в борьбе с падением рубля сильно поднял свою процентную ставку. Ведь если давать экономике дешевые деньги, значительную их часть спекулянты тут же обрушат на валютный рынок, и рубль продолжит падение. Но если Центробанк дает деньги коммерческим банкам под высокий процент, борясь со спекуляциями, это ударяет и по потенциальным инвесторам. Для них тоже деньги дороги.
Третье отличие связано с тем, что административные запреты на импорт не столь эффективны, как рыночные. Ведь если рубль рухнул в пять раз (как в 1998 г.), то он для всех рухнул в пять раз. А выстроенные государством в 2014 г. барьеры можно обходить с помощью коррупции. Лазеек много. Например, наиболее хитрые предприниматели импортируют товары через Беларусь, которая находится с Россией в едином таможенном пространстве. При этом белорусские власти и белорусский бизнес заинтересованы, естественно, в контрабанде, поскольку такая посредническая торговля дает доходы предпринимателям и налоги казне. Если товар импортируется с Запада, но по документам проходит как белорусский, то он должен быть пропущен на территорию России. Конфликты Москвы и Минска по этому поводу случались часто, но вряд ли удалось контрабанду пресечь.
И, наконец, поскольку российский бизнес прекрасно понимает мотивы, по которым были введены запреты на импорт, он очень боится нормализации отношений с Западом. Есть ли смысл инвестировать деньги в импортозамещающие производства, если завтра вдруг Москва помирится с Вашингтоном, Брюсселем и Киевом, санкции отменят, а вместе с ними запреты на импорт отменят тоже? На российский рынок вновь хлынут качественные товары из Евросоюза, и конкурентоспособность отечественного производителя снизится. Более того, если вдруг вырастут цены на нефть, вслед за ними вырастет рубль, и положение российского бизнеса станет совсем тяжелым. Не лучше ли при таких угрозах вообще с импортозамещением не связываться?
Все эти причины в совокупности объясняют провал политики импортозамещения. Конечно, по отдельным товарам у хороших российских производителей всегда есть возможность выйти на рынок и вытеснить конкурента. Значит, в отдельных отраслях импортозамещение будет осуществляться. Однако нет оснований считать, что отдельные успехи могут поддержать экономику в целом. Пока большинство экспертов прогнозирует, что после завершения рецессии Россия войдет в длительную стагнацию.